Мнение психиатра-криминалиста

Михаил Виноградов: «Чиновники боятся, что люди свои короткоствольные пистолеты направят в их сторону. Я считаю, что наша авторитарная власть возвращает нас если не во времена 1937 года, то, безусловно, во времена полицейского государства позднего времени»

Расскажите, как вы посвятили свою жизнь изучению криминалистики и расследованиям особо опасных преступлений?

Я не посвящал этому жизнь, так случилось. Когда я оканчивал институт, решил заняться одним направлением, а ко второму меня привлекла сама жизнь. Первое направление — это «прогноз поведения личности в экстремальных условиях деятельности». Именно по этому направлению я затем возглавил спецотбор в службы, а второе направление – кафедра психиатрии, где я проходил уже специализацию и подготовку. Там я занимался изучением феномена Джуны Давиташвили и Розы Кулешовой. Я, как ассистент профессора, организовывал исследования для крупнейшего советского психиатра Василия Михайловича Банщикова. Готовил аппаратуру, вопросы. Именно так и сложилась двойственность моих интересов.

Довольно быстро, еще до защиты кандидатской диссертации, меня пригласили в качестве эксперта и советника в Институт военной разведки. Там я занялся испытанием различных видов обороны и нападения. Это были занятия по защите нашего контингента в военных условиях при возможном нападении противника. В номере «Российской газеты» за 12 апреля 2012 года опубликован большой обзор под названием «Страшнее пистолета» именно об этих исследованиях, в том числе о тех, где я был испытателем, испытуемым и позже руководителем.
Так совпала тематика прогноза поведения личности в самых разных условиях и изучения экстрасенсорных способностей у людей.

Как специалист, занимающийся изучением поведения личности в экстремальных ситуациях, скажите, способен ли человек после прохождения курса владения оружием оказать адекватное сопротивление преступникам?

Экстремальные ситуации подразумевают под собой различные случаи. Когда речь идет о защите своей или чужой жизни, чести, достоинства, имущества – это очень конкретная и узкая сфера человеческого реагирования и обучить любого здравомыслящего человека можно.

А как этому способствуют специализированные курсы?

Я контролировал курсы подготовки наших советников для работы в Афганистане. Курсы и подготовки были психологическими, физическими, комплексы были очень сложными. В первый раз я приезжал на отбор годных для обучения людей, а второй раз для выпуска прошедших весь комплекс.

Сталкивались ли Вы с какими-нибудь проблемами при обучении военнослужащих?

У нас возникла проблема в те годы. 30% кадровых офицеров, имевших награды за свои подвиги во время прохождения службы в СССР, возвращались из Афганистана за трусость и малодушие. Здесь они голыми руками брали бандитов, а там были абсолютно не готовы к действиям в условиях военного времени.
Вот когда речь идет о подготовке людей к самообороне, не с глупым резинострелом или с полутораметровым карабином в руках, а с короткоствольным огнестрельным оружием, мы должны понимать, что готовим их к деятельности в определенных условиях. Им не нужно будет бежать в атаку с криком «Банзай!».

Акцент в этой подготовке необходимо сделать на определенный набор жизненеопасных житейских ситуаций. Научить такому можно. Давайте рассмотрим одну ситуацию. В Нижнем Тагиле в дом предпринимателя ворвались вооруженные грабители, приставили нож к горлу сына предпринимателя. Во второй комнате находилась его жена, которая взяла карабин мужа и расстреляла бандитов. Суд признал ее действия правомерными. Самое интересное в данном случае то, что мужчина в этой семье был охотником со стажем, но в такой экстремальной ситуации не растерялась женщина — уложила на месте двух вооруженных бандитов. Ее этому никто не учил – это свойство ее характера, функция защиты себя и своих близких. Есть люди, которые на инстинктивном уровне готовы к самообороне. От природы такая способность есть у 15% людей, а остальных нужно обучать.

Возникает ли проблема морального выбора перед выстрелом в человека?

Здесь очень важный момент: выстрелить в бандита на поражение намного легче, чем, к примеру, ударить его топором. Когда обороняющийся бьет нападающего монтировкой, ножом или топором, это — прямое действие, а выстрел – опосредованное.

Есть определенный психологический барьер – расстояние, дистанция, непрямой удар ножом или кастетом. Те школы, которые готовы обучать правильной самообороне, эту психологическую разницу должны улавливать.

Т.е. Вы хотите сказать, что самооборона с пистолетом намного эффективнее?

Я считаю, что пистолет давно необходимо возвратить гражданам. Когда-то его отобрали, кстати, скоро выйдет моя статья, посвященная этой теме. Расскажу вам один случай из моей жизни. Когда я был подростком, в моем доме на стене висела берданка моего деда, она служила ему для того, чтобы защищаться от волков в лесу. Дед умер, а берданку торжественно повесили на стену, причем приходили в дом люди, участковый – на стене висит огнестрельное оружие, а реакция со стороны людей была абсолютно спокойной. Однажды, примерно в 1959 году, друзья моего отца попросили дать ее поохотиться. Отец сказал мне: «Ступай, купи к ружью патронов, а затем отвези к дяде Кеше». И вот, представьте, я — подросток, зашел с берданкой в охотничий магазин, купил достаточное количество патронов и через всю Москву, в автобусе и метро вез ее отцовскому другу. Никто меня не остановил, ничего не спросил, мальчишка с ружьем в центре города!

Проблема ограничения оружия возникла где-то в 60-е годы. Даже во времена правления Сталина никаких ограничений на охотничье, гладкоствольное и нарезное оружие не было. Купить оружие могли все желающие. И что происходит сегодня? Запреты есть, а купить оружие может кто угодно. Стоит открыть Интернет, найти нужный сайт и вам домой, естественно за деньги, принесут медицинскую справку, справку от психиатра, лицензию на оружие, само оружие и боеприпасы.

Когда-то зимой в нашем дачном поселке появились грабители. Передо мной встала необходимость покупки оружия для самообороны. Я пришел в милицию с вопросом: «Что мне нужно для того, чтобы купить Сайгу?». Ответ меня поразил: «Давайте 2 тысячи рублей и мы вам привезем все на дом!». В тот момент я не был так узнаваем, как сейчас, но они не спросили ни имя, ни фамилию. Меня это поразило. Я не стал обращаться к ним за помощью и брать эту Сайгу. Но вот вам ответ разрешительной системы моего района в те годы, не знаю как сейчас. Ни справки, ни разрешения – 2 тысячи рублей и все!

Проблема не в народе. Вообще, когда некоторые политики, депутаты, чиновники говорят: «Мой народ не готов!», меня это коробит. Вы кто? Монархи, князья? Мы все вышли из народа!

Проблема в неготовности власти к легализации на всех ее уровнях: премьер, президент и, что самое главное, прослойки между ними: разрешительная система, полиция, медицина. Обратите внимание, на каждом углу стоят автомобили с надписью «Медсправки». Там любой гражданин может купить справку и на водительские права, и на оружие. Ни о каком специальном осмотре и речи нет! Пьете ли вы, употребляете ли наркотики – не важно.
Наш народ можно смело поделить на три части: чиновники все рангов, законопослушные нормальные граждане и криминальный мир.

Мир криминала имеет не оружие, а вооружение, включающее в себя и гранатометы, и снайперские винтовки. Они получают на все это разрешение? Нет, конечно. Где-то достали, где-то купили.

Если людям возвращать оружие, то необходимо, чтобы обследования у нарколога, психиатра и врачей общего профиля были особенно тщательными, а медицинская справка выдавалась только по их завершению. С этой справкой нужно идти в полицию для проверки судимостей и привлечений к ответственности.

После страшной трагедии «Норд-Оста» выяснили, что 7 % паспортисток имели судимости и отбывали сроки в местах лишения свободы. Они фактически выдали бандитам разрешение взорвать «Норд-Ост».

В свое время я создавал систему отбора сотрудников в спецорганы, но в какой-то момент ее сломали. В органы МВД хлынул мутный поток людей, которые преследовали только свои корыстные цели: оружие, власть, прикрытие своих криминальных делишек.

Мы должны очистить ряды полиции и чиновников. Я с большой симпатией отношусь к Гудкову, но оружие у него, у его сына, зачем и откуда? Вот вам и ответ на вопрос: «Мой народ еще не готов, а у меня под мышкой пистолет!».

Вы считаете, что власть боится восстания?

И это в том числе. Чиновники боятся, что люди свои короткоствольные пистолеты направят в их сторону. Я считаю, что наша авторитарная власть возвращает нас если не во времена 1937 года, то, безусловно, во времена полицейского государства позднего времени.

Ваше отношение к травматическому оружию?

Крайне негативное. Уже во многих странах мира оно запрещено и изъято. Нам давно пора сделать то же самое. Я не говорю уже о газовом оружии, это вообще глупость!

Как вы оцениваете уровень подготовки и личностные качества современных российских полицейских. Способны ли они нас защитить?

Здесь однозначно я ответить не могу. Я все время имею дело с полицией, с преступностью, мой центр оказывает помощь в расследовании особо тяжких преступлений. И на личном опыте могу сделать вывод, что сотрудников сегодняшней полиции можно разделить на несколько групп: талантливые сыщики и полицейские, готовые рисковать собой, есть абсолютные бездари, пришедшие на службу по корысти и за престижем, и даже откровенно криминальная прослойка.

Один из последних случаев. К нам обратилась женщина с просьбой выяснить, как и почему погиб ее сын. Наше расследование показало, что мужчину убили, и мы выдали ей заключение, но следователь, к которому оно было направлено, сказал, что уголовное дело сгорело. Это расследование полиция растянула на два года. Я направил письмо к Председателю следственного комитета Александру Бастрыкину и записал этих людей к нему на прием. Прием занял ровно 3 минуты. Бастрыкин, как профессионал высочайшего класса, увидев наше заключение, снял телефонную трубку и приказал арестовать следователя по данному делу, а расследованием занялось московское отделение. К нему стоят огромные очереди, он – один на всех. Это настоящая проблема — сращивание большинства следователей с криминальным миром.

Ведомство Бастрыкина на данный момент является самым чистым, а насколько Колокольцеву удастся очистить нынешнюю полицию — я не знаю. Полиция всего мира разделяется на эти три группы: сыщики, бездари и криминальные элементы. Но такого количества полицейских, оборотней в погонах и преступлений особой тяжести на душу населения нет ни в одной стране. По количеству правоохранителей на душу населения мы превышаем США в 6 раз. Получается, что в России, чем больше полицейских – тем больше преступлений.

А как Вы считаете, остались ли еще в рядах МВД милиционеры «старой закалки»?

Остались, хотя «старая гвардия» тоже не было однородной. Службы по отбору и контролю, которые создавал я, начали создавать еще при Министре МВД СССР Щелокове, потому что преступность в милиции стала расти. Тогда мы примерно 30% из числа желающих вступить в ряды правоохранительных органов отсеивали. Мы проводили проверки и тестирование всех подразделений, в первую очередь оперативных. Скажу сразу – в те годы Уголовный розыск был чист абсолютно. Проблемы возникали с сотрудниками паспортных столов и ППС. Туда идут работать люди с тенденцией брать взятки и найти легкий заработок. А вот уголовный розыск до сих пор пока еще держит марку.

Как Вы относитесь к тому, что зачастую в России самооборона становится преступлением?

Предел самообороны и его превышение давно отменялись Верховным судом, но, тем не менее, остаются в практике, несмотря на все разъяснения и постановления. Возьмем опять же случай в Нижнем Тагиле: выходит женщина с карабином и расстреливает преступников. Она превысила допустимые нормы самообороны? По правилам она должна была выстрелить вверх, куда вверх?

Второй момент – она стреляет вверх, а в это время бандиты убивают ее мужа и ребенка. В такой ситуации понятия «предел самообороны» даже звучать не должно. На человека нападают, он выхватил пистолет и выстрелил! Человек должен себя защитить! Другое дело, когда преступник от него убегает – он его догоняет и стреляет в спину.
Когда мы говорим о том, что наша самооборона превращается в нападение, мы должны понимать — бандиту был выстрел в спину или в лоб. Ни одна женщина не будет думать о пределах самообороны, если ее хватают в подъезде. Тут не о чем говорить, нужно стрелять куда попадешь, спасая свою жизнь, честь и достоинство.

Главное здесь научить людей умению обращаться с оружием, умению его носить и развить способность молниеносно оценить ситуацию. Вот такие обучающие курсы нужно создавать.

Каким должен быть гражданин России, которому можно дать в руки оружие?

От 18 лет и до бесконечности. Человек должен быть психически здоровым, я имею в виду наркотики, алкоголь и психическую патологию. Из медицинских показателей это, пожалуй, все. Обязательным является умение владеть оружием: зарядить, разрядить, вовремя взвести курок, передернуть ствол.

Как психолог, работавший в судебной психиатрии, не могли бы Вы прокомментировать утверждение, что при разрешении ношения оружия преступники вряд ли станут нападать на жертву?

В Молдове после легализации короткоствольного оружия уличная преступность сократилась на 20 %, в Польше и Чехии на 40%. Но все преступники нападать не перестанут. Останутся карманники, борсеточники, домушники, но в меньшем количестве. Они тоже будут бояться получить пулю в лоб от хозяев квартир. Недавний случай, когда 80-летняя фронтовичка с криком: «Да я разведчицей была!» так избила грабителя, что он лежал беспомощно на лестничной площадке до приезда полиции и скорой помощи.

По Вашему мнению, какой психологический образ должен быть у того, кто приобретет, и будет носить оружие при разрешении КНО?

Люди имеют 4 базовых психотипа. Холерики, флегматики, сангвиники и меланхолики – это помнят все. Экстраверты, интроверты, стабильные и нестабильные — тоже. Есть и другая систематика, но мы не можем создать собирательный образ.

Холерика необходимо обучить выдержке, флегматика научить быстрому реагированию, с меланхоликом нам, увы, не справиться, он будет рыдать даже в самых хороших ситуациях, а вот сангвиник – самый устойчивый и обучаемый тип.

Когда мы говорим об отборе в спецподразделения – он проходит по определенным показателям; в случае бытового разрешения на КНО – ограничиваются бытовыми ситуациями. В обеих ситуациях может возникнуть возбуждение: раз выстрел, два – контрольный в голову!

Нужно обучать людей контролю над собой. Сангвиник поддастся легче всех, холерик – возбудится: «Ты на меня напал? Получи, еще и еще!». И вот здесь возникает пресловутый предел обороны, когда она попросту превращается в убийство. Нужно помнить слова Остапа Бендера: «Чтите Уголовный Кодекс!»

Изучая психиатрию, могли бы вы рассказать об основных поведенческих реакциях преступников во время оказания жертвой сопротивления?

Вариантов несколько. Если жертва реально оказывает сопротивление – преступник уйдет. Если сопротивление оказано таким образом, что для нападающего оно является унизительным – он попытается его преодолеть. В целом, при жестком настоящем сопротивлении преступник в 90% случаев отступает или, если он вооружен, он бьет жертву ножом, кастетом и уходит, потому что грабить или насиловать у него настроение пропадает. Преступник не идет по пути – пришел, увидел, изнасиловал или ограбил. Нет, у него обязательно должны быть возбуждение и агрессивность, сочетающиеся с сексуальным возбуждением также. При безусловном сопротивлении он предпочитает ретироваться.

И напоследок – Ваши пожелания сторонникам легализации КНО.

Пожелание простое – убедить чиновников и власть вернуть нашему народу право на оружие!

По материалам http://www.vooruzhen.ru